В Совете Федерации обсудили будущее российского алкоголя и проблемы малого виноделия
22 ноября в Совете Федерации прошло заседание экспертного совета Комитета по аграрно-продовольственной политике и природопользованию. Если точнее — рабочая группа обсуждала перспективы развития виноделия в России. Почему у нас не распространены небольшие частные винодельни, как во Франции или Италии? Какие сбои дает закон, регулирующий производство вина? Зачем «кошмарить» мелкого предпринимателя, который готов дать качественное вино стране и прославить родной регион на весь мир?
Вопросы почти риторические.
Ведь обсуждать их призвали… крупных рыб ритейлинга, производителей коньяка, пивоваров и даже водки. Нет, конечно, не только их. Были и члены Комитета СФ по аграрно-продовольственной политике и природопользованию.
Но речь шла в основном о крупных игроках рынка. Кто же спорит, производственные мощности — это важно. Но почему-то в пылу обсуждения нормативов и субсидий забыли о малом бизнесе. Том самом, который предложил поддерживать Президент России Владимир Путин.
Казалось бы, причем тут водка? А вот причем. Закон, который регулирует производство алкоголя в стране, накрывает единым полотном производителей водки, коньяка и вина.
— Развитию малого виноделия мешает Закон N 171 — ФЗ («О государственном регулировании производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции и об ограничении потребления (распития) алкогольной продукции»), — подчеркнул в беседе с «КП» глава Союза виноградарей и виноделов России Леонид Попович. — Он должен регулировать производство водки на гигантских предприятиях. И те же нормы применяются к винам. Можете представить? Это как если есть правила для игры в футбол, а вас заставляют по ним играть в шашки. И то спорт, и это тоже. Когда виноделов начинают загонять в эти правила, они погибают. Развития никакого нет.
Результат работы «сырого» закона налицо: в России насчитывается около 90 тысяч гектаров виноградников. Но половина отечественной винодельческой продукции привозится из Испании, Италии, ЮАР и других стран. Спрашивается — зачем?
— Почему-то в нашей стране не было попытки сделать вино основным продуктом потребления алкоголя, — удивляется Алексей Скляров, владелец винодельни «Кантина» из Азова. — Во Франции, Португалии, Италии, практически во всем мире это давно уже норма. Поэтому и риск сердечно-сосудистых заболеваний стремится к нулю. У нас заливают рынок водкой. Мы пытаемся внедрять культуру потребления вина — нас ограждают. Большие заводы обеспечивают объемы, но не всегда качество. Около 70% того, что мы пьем под видом иностранного вина, это балк (от англ. bulk — «вместимость»). Что это? В портах Южной Африки стоят танкеры, в которые местные крестьяне сгружают ненужный им виноматериал, продают за копейки, сливают в одну цистерну. В Питере есть специальный терминал, который это принимает. Потом этот «материал» разливают по разным емкостям и развозят по заводам. Из этого получается чилийское или испанское «вино» в ценовом сегменте до 1500 рублей. Мы даем сверхкачественное, домашнее вино по цене 500-700 рублей. Но продавать его не можем — получить лицензию нельзя!
Что не так с лицензией? Получить бумагу почти невозможно. Доходит до смешного: акцизные марки должны храниться у производителя вина в специальном помещении, за двумя дверьми специального образца. На двери нужен особый сертификат!
— Закон не учитывает многих нюансов, — считает глава крестьянско-фермерского хозяйства в Ростовской области Юрий Малик. — Например, нельзя использовать виноград из соседней области — это противоречит пункту о защите географического наименования (вино должно быть выращено, переработано и разлито по бутылкам в одном месте — Авт). Тот же российский, но из другой области виноград мы взять не имеем права. А теперь представьте ситуацию: в этом году у нас были заморозки в октябре, погибли почти все плодовые почки. Что не погибло, потом было добито градами. Что делать? Два пути: повеситься или купить у коллеги из того же края. «Кантина» для исключения этих рисков держит два виноградника в Анапе и в Азове, но не имеет права привезти свой же виноград из одной своей усадьбы в другую.
Второй момент. Регулятор закона — Росалкогольрегулирование — руководствуется инструкциями, написанными в 1975 году для водочных заводов. Задача — не допустить «левого» спирта. Но малые винодельни — совсем другое. Во всех мире именно здесь делаются лучшие вина. Это подтвержденная практика. В итоге получается так, что половина объемов вина, которое сейчас присутствует на рынке, это вода, спирт и красители.
Дошло до того, что малые виноделы и письмо Владимиру Путину с Дмитрием Медведевым написали. Но воз и ныне там. Достучаться до самых верхов дико сложно. А ведь проблема, против которой год за годом бьются мелкие производители вина, проста до невозможности: надо доработать закон, чтобы он не ровнял всех под одну гребенку. Частные производители просто хотят дать стране хорошее вино. Но не могут.
А НУЖНА ЛИ ЛИЦЕНЗИЯ?
Производители уверены: сложность получения лицензии совершенно не обоснована. Коллективное письмо главе правительства Дмитрию Медведеву на этот счет уже отправили. Акцизы можно отменить, потому что для честных коммерсантов есть упрощенные и эффективные механизмы контроля, для преступников — механизмы обхода закона.
— Сейчас мало тех, кто готов получить лицензию, — уверен Алексей Скляров. — Порядка 50 хозяйств. Потому что это очень сложно. Мы до сих пор не можем ее получить. Сначала нам отказали из-за нарушения порядка введения реестра Минсельхозом. Мы полтора года добивались внесения в реестр, установили цену. Потом нам снова отказывают — отсутствие КПП (кода причины постановки на учет). Почти 30 лет я занимаюсь бизнесом и впервые столкнулся с этим. И так далее. Такое может продолжаться вечно. Мы выступаем за отмену лицензирования. Можно оставить акцизные склады: мы произвели вино, сделали декларацию объемов вина, потом вино проверил на безопасность СанЭпидемНадзор, потом мы завезли вино на склад, показали инспекторам — ставьте марки. Мало где в мире есть акцизы. Если у нас нет акцизы, мы не можем продавать вино. В 2013 году вино признали продуктом сельхозпроизводства. Я взялся его производить. Что мне с ним делать дальше? Мы пробили новый закон N 490 — ФЗ, который должен нам помогать развивать производство. А он сырой и недоработанный.
— Все боятся уровня качества и отступления от инструкции хотя бы на шаг, — говорит Юрий Малик. — Тогда инспектора могут заподозрить в симпатии к нам. А это безвозмездно не бывает.
Главная цель драконовских нормативов — как заявлено — отлов «шмурдяка», то есть низкокачественного пойла. Но почему тогда оно продолжает множится и множится?
— Ужесточением правил работы пытаются решить и криминальные вопросы, — продолжает Алексей Скляров. — Но беда в том, что добросовестным предпринимателям втыкают палки в колеса, а жулики в любом случае найдут способ обойти закон. ЕГАИС (автоматизированная система, предназначенная для государственного контроля за объемом производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции) должна стоять на всех этапах производства — она сложная и дорогая. А ведь мы, малые виноделы, рискуем своим именем, репутацией. Мы пишем свое имя на бутылках. Один прокол может стоить всего бизнеса. У нас есть право на презумпцию невиновности, которая должна быть закреплена законом. В наших же интересах прозрачность бизнеса.
А КАК У НИХ: РАБОЧИЕ МЕСТА И АГРОТУРИЗМ
— Все самые известные вина мира, марки которых вы знаете, это малые хозяйства, — поясняет Юрий Малик. — От двух до двадцати гектаров. Всемирно известная марка Grand Cru, цена на которое доходит до трех тысяч евро, производится на площади 0,8 гектаров. И эффект от этого мультипликативный: при развитии малого хозяйства может развиваться производство емкостей, потом сельхозтехники, потом винный туризм. Эта продукция характеризует регион — у каждого оно особенное. Не бывает лучшего вина, как и лучшей картины. Так что это вопрос сохранения национальной культуры. Во всем мире люди пьют вина своего региона. На Дону вино разливается издавна и у нас есть уникальные сорта, но они низкоурожайные, боятся болезней и заморозков. Это трудоемко и нерентабельно. Поэтому в советское время специальные институты вывели гибриды винограда — морозостойкие и урожайные, но отличного вина из них не сделать. Зато есть автохтонные (так называют сорта винограда, которые возникли в определенном районе путем целенаправленного разведения или просто случайно — Ред.) сорта, которые испокон веков росли на Дону, адаптированные, и дают великолепные вина. Поэтому французы с огромным интересом относятся к некоторым нашим винам. Многие сорта сохранились по несколько кустов. Мы достаем их, культивируем, выращиваем.
— Это самая трудозатратная работа, ведь сбор урожая происходит вручную, — поддерживает Алексей Скляров. — Поэтому мы предоставляем и рабочие места. И нам не надо для этого ничего выдающегося. Мы не просим денег или субсидий. Просто хотим работать. Но если мы начнем выполнять все требования РАР (Росалкогольрегулирование), то процесс встанет. Надо нанимать команду юристов, архитекторов, строителей и переделывать все под регламент советского образца. Для хранения акцизных марок требуется отдельное помещение! Из кирпича, с железобетонным перекрытием и двумя дверьми — одна с металлическими прутьями, другая металлическая. Мы поставили такую дверь. А на нее нужен отдельный сертификат! И так до бесконечности.
ЧТО ДАЕТ СТРАНЕ МАЛОЕ ВИНОДЕЛИЕ?
1) Рынок труда
По потребностям в человеческом ресурсе виноградарство одно из самых объемных производств.
2) Агротуризм
Крупное хозяйство «Абрау Дюрсо» принимает 160 тысяч человек в год. Но это старейший гигант, монополист. Зато лишь одна усадьба винодела может спокойно принимать 2 тысячи туристов за лето. Люди приезжают смотреть, как растет виноград, как делают вино, купаются в бассейне и дегустируют напитки. А за границей существуют и винные дороги — когда народ посещает сразу по несколько маленьких хозяйств подряд за один выезд. Шато находятся на расстоянии нескольких десятков метров друг от друга. И никому не приходит в голову, что нельзя продавать вино у себя в подвале. Или придет сотрудник ОБЭП с контрольной закупкой.
3) Стимулирование рынка
Вино высокого качества, которое производят малые виноделы, провоцируют выход рынка на мировой уровень. До 70% наград и дипломов на винодельческих выставках уносят именно малые производители. А дегустация вина иностранными экспертами на конкурсе производится вслепую — бутылки завернуты в непрозрачные мешки.
В итоге за последние годы в России даже большие заводы запустили у себя отдельные, элитные категории вин — малое производство внутри большого. Чтобы конкурировать.
4) Удар по алкоголизму
Производители водки и пива пока лидируют на рынке. И проблема пьянства никуда не пропадает. Однако со времен князя Голицына никто так и не попытался сделать вино приоритетным алкогольным напитком. Народ травится ядами, но не вином. А польза для здоровья от вина давно доказана.
КАКИЕ ЕСТЬ ПУТЬ РЕШЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ?
Совещания в СовФеде — это хорошо и правильно. Но, увы, неэффективно. Как показывает практика, это просто формальная встреча для выражения мнения. Есть строгий регламент мероприятия. Приезжают представители регионов и отраслевики — каждому по пять минут на речь. Прошло два часа — все высказались, разошлись по делам. Каков итог? Фактически никакого.
Чего хотят малые виноделы? Больших денег, субсидий, территорий под засев? Нет. Все проще.
Виноделы хотят добиться, чтобы их услышали. Для этого, к примеру, можно собрать чиновников от Минфина и Минсельхоза — именно эти ведомства вовлечены в регулирование рынка вина — и детально обсудить злосчастный закон N 490 — ФЗ. Какие тонкости не учтены? Какие корректировки можно внести? Как добавить воздуха в малый винный промысел? Чтобы наладить машину – ее нужно включить. И на ходу устранить неполадки. В настоящий момент виноградари занимают меньше 1% от общего рынка. Однако раз за разом доказывают право на жизнь и дают качественное вино. Почему бы к ним не прислушаться?
Константин Глыба
